Книга Страшного суда - Страница 145

145

Гэвин смотрел, как Эливис вытаскивает тяжелую бадью на каменный ободок колодца, и не двигался с места. Он готов ради нее на все, подумала Киврин. Он сокрушит сотню лесных разбойников — только вот против чумы он бессилен.

Гринголет, которому не терпелось в родную конюшню, затряс головой. Гэвин протянул руку, успокаивая его, но было поздно. Эливис его уже заметила.

Бадья с громким плеском, так что слышала даже Киврин, упала обратно в колодец, взметнув высоченный фонтан воды. А потом Эливис оказалась в объятиях Гэвина. Киврин, ахнув, зажала рот рукой.

В дверь негромко постучали. Киврин спрыгнула с подоконника и отодвинула засов. На пороге стояла Агнес.

— Ты уже расскажешь мне сказку?

Вид у малышки был совершенно растрепанный. Никто не причесывал ее со вчерашнего дня, вихры торчали из-под полотняной шапочки в разные стороны, а спала она, судя по перемазанному пеплом рукаву, прямо у очага.

Киврин поборола желание отряхнуть ее рукав.

— Тебе сюда нельзя, — сказала она, прикрывая дверь и оставляя только малюсенькую щелку. — Ты подхватишь хворь.

— Мне не с кем играть, — пожаловалась Агнес. — Матушка ушла, а Розамунда еще спит.

— Матушка только за водой вышла, — твердо ответила Киврин. — А где бабушка?

— Молится.

Агнес потянулась к ее юбке, и Киврин едва успела отскочить.

— Нельзя! Не трогай меня!

Девочка обиженно выпятила нижнюю губу.

— Почему ты на меня сердишься?

— Я не сержусь, — объяснила Киврин как можно мягче. — Но тебе сюда нельзя. Клирик очень хворает, и любой, кто к нему подойдет, может… — Объяснять Агнес про заражение она даже пытаться не стала. — Может тоже захворать.

— Он умрет? — полюбопытствовала Агнес, пытаясь просунуть нос в щель.

— Боюсь, что да.

— А ты?

— Нет, — ответила Киврин и поняла вдруг, что страх прошел. — Розамунда скоро встанет. Попроси ее рассказать тебе сказку.

— А отец Рош умрет?

— Нет. Иди поиграй со своей тележкой, пока Розамунда спит.

— А когда клирик умрет, расскажешь мне сказку?

— Расскажу. Ступай уже вниз.

Агнес неохотно спустилась на три ступеньки, придерживаясь за стену.

— Мы все умрем?

— Нет.

«Я этого не допущу». Киврин закрыла дверь и привалилась к ней спиной.

Клирик по-прежнему лежал недвижный и бесчувственный, обращенный внутрь себя, где шла отчаянная борьба с врагом, неведомым доселе для его иммунной системы и потому несокрушимым.

В дверь снова постучали.

— Ступай вниз, Агнес, — велела Киврин, но это оказался Рош с плошкой бульона из кухни и совком горячих угольев. Высыпав их в жаровню, он опустился рядом на колени и принялся раздувать жар.

Плошку он передал Киврин. Она была чуть теплой, и от нее шел терпкий дух, — похоже, Рош заварил там ивовую кору. Киврин догадалась, что таким же отваром поили когда-то ее саму, чтобы снять жар.

Рош встал, забрал плошку, и они вдвоем попытались накормить клирика, но распухший язык не пускал бульон в горло, все лилось по подбородку.

Еще кто-то забарабанил по двери.

— Агнес, я же сказала, что сюда нельзя, — раздраженно отчитала девочку Киврин, вытирая промокшую постель.

— Меня бабушка за тобой послала.

— Она захворала? — Рош тут же направился к двери.

— Нет. Розамунда.

У Киврин бешено застучало сердце.

Рош отворил дверь, но Агнес застыла на пороге, во все глаза глядя на повязку, закрывающую лицо священника.

— Розамунде стало худо? — встревоженно спросил Рош.

— Она упала.

Киврин проскочила мимо них и кинулась вниз по лестнице.

Розамунда сидела на скамье у очага, рядом стояла леди Имейн.

— Что случилось? — выпалила Киврин, подбегая.

— Я упала, — растерянно проговорила Розамунда. — И ушибла руку.

Девочка держала ее на весу, странно вывернув локоть. Леди Имейн что-то пробормотала.

— Что? — переспросила Киврин, и тут поняла, что старуха молится. Киврин оглянулась в поисках Эливис. Той не было. Только Мейзри сжалась в испуге у стола, и у Киврин мелькнула мысль, что Розамунда могла просто споткнуться о служанку.

— Ты споткнулась?

— Нет. Голова болит.

— Ударилась головой?

— Нет. — Девочка поддернула рукав. — Локтем о камни.

Киврин приподняла свободно спадающий рукав повыше.

На локте виднелась ссадина, крови не было. Неужели перелом? Почему Розамунда так странно выворачивает локоть?

— Больно? — спросила Киврин, осторожно сгибая ее руку.

— Нет.

— А так? — Она попробовала покрутить.

— Нет.

— Пальцами можешь пошевелить?

Розамунда поболтала всеми по очереди. Киврин в недоумении сдвинула брови. Возможно, растяжение, но как тогда ей удается так свободно вертеть рукой?

— Леди Имейн, вы не могли бы привести отца Роша? — попросила Киврин.

— Что от него проку? — презрительно поджала губы Имейн, однако все-таки пошла.

— Вроде бы не сломана, — обнадежила Киврин Розамунду.

Девочка опустила руку, взвыла от боли и вздернула плечо под тем же странным углом. Кровь отхлынула от ее лица, над верхней губой выступила испарина.

«Значит, все-таки сломана», — решила Киврин и потянулась к руке. Отпрянув, Розамунда на глазах Киврин повалилась кулем со скамьи на пол. В этот раз она точно ударилась головой. Киврин услышала тяжелый удар о камень. Перебравшись через скамью, она опустилась рядом с девочкой на колени.

— Розамунда, ты меня слышишь? Розамунда!

Та не шевелилась. Падая, она откинула ушибленную руку в сторону, будто хватаясь за что-то, и когда Киврин дотронулась до локтя, вздрогнула. Киврин отчаянно оглянулась, ища Имейн, однако старухи на лестнице не было.

145