Книга Страшного суда - Страница 15

Она шагнула на дорогу и стала потирать висок.

— Услышьте, люди добрые! Постигла меня беда неминучая! — крикнула она.

Переводчик должен был автоматически переводить ее слова на средневековый английский, но мистер Дануорти настоял, чтобы первые фразы она выучила наизусть. Вчера они с Латимером до вечера отрабатывали произношение.

— Обороните! Живота лишают супостаты!

Она подумала, не улечься ли опять на дорогу, но на открытом месте стало ясно, что дело гораздо ближе к вечеру, чем ей казалось, солнце уже садится, и если она хочет посмотреть, что там на вершине холма, лучше поторапливаться. Однако сперва надо как-то отметить точку переброски.

Вербы вдоль дороги ничем не выделялись. Киврин поискала взглядом какой-нибудь камень, чтобы оставить напротив голубеющего сквозь ветки лоскутка, но в зарослях придорожной травы ничего похожего не нашла. Тогда она пробралась через чащу обратно к повозке, цепляясь волосами и плащом за ветки, взяла окованный медью ларчик (точную копию экспоната из музея Ашмола) и положила у края дороги.

Не идеал, конечно. Ларец слишком маленький, его могут запросто прихватить с собой, но она ведь недалеко направляется, всего лишь на холм, а перед тем как идти до ближайшей деревни, вернется и сделает более надежную метку. В ближайшее время здесь точно никто не появится. Колея промерзла насквозь, листья лежат нетронутыми, корка льда на лужах цела. По этой дороге за весь день ни один человек не проезжал, а может, и за неделю.

Киврин взлохматила траву вокруг ларца, скрывая его от ненужных глаз, положила сверху ветку и начала взбираться на холм. Дорога, если не считать замерзшей грязной выбоины внизу, оказалась куда ровнее и утоптаннее, чем она ожидала, а значит, лошади тут все-таки скакали, несмотря на неезженый вид.

Подъем был не слишком крутым, но Киврин устала уже через несколько шагов, и виски снова заломило. Если эта разница во времени даст себя знать посильнее — пиши пропало, слишком далеко отсюда жилье и люди. А может, просто так кажется. Она ведь еще не «определила свое пространственно-временное положение», поскольку ни на дороге, ни в лесу нигде не написано, что это именно 1320 год.

Единственный признак цивилизации — это колея, означающая, что колесо уже изобретено, а дороги еще мостить не начали. И то не факт. Похожие дороги, бережно сохраняемые для японских и американских туристов Национальным трестом, по сей день встречаются в радиусе пяти миль от Оксфорда.

Может быть, она вообще никуда не переместилась, и по другую сторону холма обнаружится шоссе М-1 или раскоп мисс Монтойи, или капельно-оросительная установка. Решив, что определяться в пространственно-временном положении под колесами велосипеда или машины ей не хочется, Киврин осторожно сошла на обочину. Но если перемещение не состоялось, почему так раскалывается голова и гудят ноги?

Она поднялась на вершину и остановилась, запыхавшись. Можно было и не сходить на обочину. Никакая машина тут сроду не проезжала. Лошадь и пролетка тоже. И действительно ни жилья, ни людей поблизости. Холм лысый, видно далеко. Лес, в котором осталась повозка, доходил до середины холма, а оттуда простирался на юг и на запад. Не смени она вовремя направление, точно бы заблудилась.

На востоке тоже темнели деревья, между ними поблескивала река. Темза? Чарвелл? И даже на открытых пространствах повсюду маленькие рощицы, дубравы, перелески — Киврин и не подозревала, что в Англии вообще может быть столько деревьев. По «Книге Страшного суда» 1086 года леса занимали всего пятнадцать процентов земель, а вырубка под пашни и жилье должна была, согласно вероятностным расчетам, сократить их до двенадцати процентов к XIV веку. Похоже, вероятность вместе с составителями «Книги Страшного суда» здорово ошиблась. Деревья здесь кругом.

А вот построек Киврин не видела. Леса стояли голые, ветки деревьев чернели в предзакатных сумерках, и за ними могли бы вырисовываться поместья и церкви, однако никаких признаков жилья не наблюдалось.

Но ведь где-то же оно должно быть, судя по пашням — узким полоскам пашен, явно средневековым. На одном из полей паслись овцы, тоже вполне в средневековом духе, почему-то одни, без пастуха. Далеко на востоке висела сизая дымка — это наверняка Оксфорд. Прищурившись, Киврин вроде бы разглядела стены и коренастую башню Карфакс, но башни Святой Фридесвайды и Осни растворились в меркнущем свете.

А он явно меркнул. Небо окрасилось в лавандово-голубой с розовым румянцем на западе, и судя по тому, как темнело с каждой минутой, во времени Киврин сориентировалась правильно.

Перекрестившись, она молитвенно сложила ладони, поднеся их к самым губам.

«Вот, мистер Дануорти, я на месте. Более или менее. Хотя и не на Оксфордско-Батской дороге. Я где-то в пятистах ярдах к югу, на какой-то другой тропе, помельче. Отсюда видно Оксфорд. Он милях в десяти».

Она изложила свои соображения насчет времени года и суток, описала обозримые окрестности, а потом замолчала и уткнулась лицом в ладони. Поведать «Книге Страшного суда» свои дальнейшие планы она не могла, потому что не представляла, как теперь быть. На равнине к западу от Оксфорда разбросано не меньше десятка деревень, но с холма Киврин не видела ни одной, несмотря на возделанные поля и езженую дорогу.

На тропе не было никого. Она спускалась с другой стороны холма и сразу же исчезала в густой роще, а в полумиле оттуда виднелась та самая дорога, мимо которой они промахнулись при переброске, — широкая, утоптанная и светло-зеленая. По дороге, насколько хватал глаз, тоже никто не ехал.