Книга Страшного суда - Страница 47

— …будет penaunce! — взвизгнула Агнес, и переводчик откликнулся: «Будет…» — и снова пропуск. Наверное, чтобы Киврин послушала незнакомое слово и сама попробовала догадаться. Мысль неплохая, но переводчик настолько запаздывал, что Киврин не поняла, какое именно слово он пропускает.

— Будет penaunce! — хныкала Агнес, отпихивая материнскую руку. — «Будет больная», — шепнул переводчик, и Киврин облегченно вздохнула, радуясь хоть какому-то варианту, хоть и не особенно правильному грамматически.

— Как ты упала? — спросила Эливис, отвлекая малышку.

— Она побежала вверх по лестнице, — ответила за сестру Розамунда. — Хотела поведать тебе, что… приехал.

Снова пропуск, но в этот раз Киврин уловила слово. Гэвин. Судя по всему, имя, и переводчик тоже, очевидно, пришел к такому же выводу, потому что, когда Агнес выкрикнула: «Это я должна была сказать маме, что Гэвин приехал», он уже ничего не пропустил.

— Я сама хотела, — прогундосила Агнес сквозь слезы и уткнулась в плечо Эливис, которая тут же воспользовалась этим, чтобы перевязать ушибленное колено дочери.

— Так поведай теперь, — попросила Эливис.

Агнес помотала головой.

— Слабовато завязала, невестушка, — проговорила старуха. — Свалится поди.

На взгляд Киврин, повязка сидела вполне плотно — если завязать потуже, начнутся новые вопли. Старуха так и стояла посреди комнаты с ночным горшком в руках. Почему она его не вынесет, раз собралась?

— Чш-ш, тихо, — утешала дочку Эливис, легонько баюкая и гладя по спине. — Поведай мне, сделай милость.

— Падению предшествует надменность, — сказала старуха, определенно пытаясь снова довести Агнес до слез. — Ты сама виновата, что упала. Негоже бегать по дому.

— На чем Гэвин приехал? На белой кобыле? — спросила Эливис.

На белой кобыле? Не Гэвин ли, случаем, привез ее больную в поместье?

— Не-ет, — протянула Агнес таким тоном, что стало ясно — это какая-то общая у них с Эливис шутка. — На своем вороном коне Гринголете. Он подъехал прямо ко мне и сказал: «Сударыня Агнес, я желаю говорить с твоей матерью».

— Розамунда, своим попустительством ты навлекла скорбь на сестру, — не отступалась старуха. Поскольку Агнес расстроить не вышло, она выбрала новую жертву: — Почему ты за ней не смотрела?

— Я сидела над вышивкой, — ответила Розамунда, оглядываясь на мать в поисках поддержки. — Мейзри должна была следить за Агнес.

— Мейзри вышла встречать Гэвина, — сообщила Агнес, вертясь у матери на коленях.

— И поточить лясы с конюшенным, — подхватила старуха. — Мейзри! — крикнула она, подойдя к двери.

Мейзри. Теперь переводчик даже на именах собственных не делал пропусков. Непонятно, кто такая Мейзри, — наверное, служанка, — но, судя по тому, какой оборот принимает дело, ей не поздоровится. Старуха ищет себе жертву, и запропастившаяся невесть куда Мейзри попадет под горячую руку.

— Мейзри! — закричала она снова, так что по дому прокатилось эхо.

Розамунда, улучив возможность, подошла поближе к матери.

— Гэвин молвил, что просит дозволения подняться и поговорить с тобой.

— Он ждет внизу? — уточнила Эливис.

— Нет. Сперва поехал в церковь потолковать об этой даме с отцом Рожей.

Падению предшествует надменность. Переводчик явно зарвался. Наверное, отец Род или отец Роже? Уж никак не отец Рожа.

— Какая ему надобность толковать с отцом Рожей? — требовательно спросила старуха, возвращаясь в комнату.

Киврин напрягла слух, пытаясь пробиться через раздражающий шепот переводчика. Рош. Французское имя, означает «камень». Отец Рош.

— Может, он что-то узнал о даме, — предположила Эливис, оглянувшись на Киврин. До этого никто как будто и не вспомнил, что она тоже находится в комнате. Киврин поспешно закрыла глаза, притворяясь спящей.

— Гэвин отправился утром на поиски тех душегубов, — продолжала Эливис. — Наверное, он их отыскал. — Наклонившись, она завязала тесемки полотняной шапочки Агнес. — Агнес, сходи с Розамундой в церковь и скажи Гэвину, что мы потолкуем с ним в зале. Дама спит. Ее нельзя тревожить.

Агнес метнулась к двери, крича:

— Чур я ему скажу, Розамунда!

— Розамунда, уступи сестре, — попросила мать вдогонку. — Агнес, не бегай.

Девочки скрылись за дверью и наперегонки затопали по лестнице.

— Розамунда уже не дитя, — сказала старуха. — Негоже ей быть на побегушках. Худо, что дочери твои без пригляда. Надо бы тебе послать в Оксенфорд за нянькой.

— Нет, — неожиданно твердо возразила Эливис. — Мейзри за ними приглядит.

— Мейзри и за овцой не усмотрит. Не следовало нам в такой спешке покидать Бат. Надо было дождаться…

Переводчик снова оставил пропуск, а Киврин не отловила нужную фразу, но главное она уяснила — хозяева поместья переехали из Бата. Поместье недалеко от Оксфорда.

— Пусть Гэвин съездит за нянькой. И за знахаркой для дамы.

— Я не буду ни за кем посылать, — отказалась Эливис.

— Пошлем в… — Еще какое-то непонятное для переводчика название. — Леди Ивольда отлично врачует раны. И охотно отрядит нам нянькой любую из своих камеристок.

— Нет. — Эливис оставалась непреклонной. — Мы выходим ее сами. Отец Рош…

— Отец Рош! — презрительно скривилась старуха. — Да какой из него лекарь!

«Но ведь я поняла все, что он говорил», — подумала Киврин. Она вспомнила негромкий голос, читающий отходную, ласковое прикосновение к вискам, к ладоням, к подошвам ног. Он уговаривал ее не бояться и спрашивал имя. И держал за руку.